И для меня священство также является профессией. Это значит тем, в чем нельзя импровизировать, чему нужно обучаться. И так, как в каждой профессии, учение тяжелое, часто допускаешь ошибки. Священство требует честности.

Профессионалы не могут обманывать: плотник не может обманывать с деревом, садовник с тюльпанами. Если мое священство является профессией, не должен обманывать тех, к кому обращаюсь. А то, в чем величие этой профессии, это факт, что обращаюсь к людям.

– Значит, Отец, Вы ремесленник?

– Да, ремесленник–практик. Люблю использовать эти определения, так как они ведут к поиску, говорят о знании, необязательно приобретенном, но которое ищешь, в котором хочешь возрастать.

– Следует из этого, что Отец говорит только о том, что постиг?

– О том, что мне подходит, если можно так сказать.

– В «нашем мире» говорится часто о том, чего не испытал и не постиг, задают вопросы людям, которые не сведущие в данной дисциплине.

– Да. И думаю, что вы подтвердите, что чувствуете определенное смущение, когда огромное количество литературы, искусства или даже и Церковь в нескольких минутах дает интервью на радио, телевидении на тему глобальных проблем нашего времени. Как профессионал знаю, что это тяжело, знаю, что это профессия и не позволю себе критиковать других профессионалов. Имею собственную профессию и поэтому люблю говорить о ней. Однако, не сосредотачиваюсь только на том, что интересует современность. Признаю даже, что все мне интересно, но высказываюсь только на тему того, что сам практикую, чем живу и говорю о Боге, потому что Бог меня заполучил каких-то 50 лет тому назад, в марте 1923года. Это является четко очерченной границей в моей жизни, существует то, что было перед ней и что есть после. Этой границей является день, когда Бог вошел в мою жизнь. С того времени отвечаю на Его призвание.